Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]

С усилием, заставившим его задрожать, он отбросил от себя мысли об этом. Почти случайно на Смотровой Кевина он нашел ответ на это безумие: продолжай двигаться, не думай об этом, выживи. Теперь такой ответ был даже еще более необходим. Его страх «Берека», испытанный накануне вечером, казался сейчас относительно несущественным. Его сходство с легендарным героем было всего лишь частью сна, а вовсе не обязательным фактом или требованием. Эту мысль он тоже отбросил, а затем намеренно произвел тщательный осмотр самого себя и ВНК.

Убедившись в том, что на теле нет незаметных ушибов и опасных пурпурных пятен, он двинулся к концу мыса. Он все еще дремал. Ему требовалась большая самодисциплина, самоуправление; руки его дрожали, как будто не могли успокоиться без обычного ритуала бритья. Но перочинный нож в кармане не годился для этой цели. Выждав мгновение, Кавинант сделал глубокий вдох, ухватился за край скалы и бросился прямо в одежде в реку, чтобы искупаться.

Течение соблазнительно тянуло его, побуждая проплыть под голубыми небесами прямо в весенний день. Но вода была слишком холодна, и выдержки Кавинанта хватило только на то, чтобы нырнуть и несколько секунд поплескаться в струях течения. Потом он, подтянувшись, снова выбрался на каменный мыс и встал на нем во весь рост, отдуваясь и стирая воду с лица. А вода продолжала стекать с волос прямо в глаза, ослепляя Кавинанта и не давая ему увидеть Этьеран, стоящую на песке возле ямки с гравием. Она смотрела на Томаса мрачным твердым взглядом.

Когда Кавинант наконец заметил ее, позволив воде ручьями стекать с себя, словно его застигли в момент преступного акта, мгновение он и Этьеран мерили друг друга взглядами через песок и скалу. Когда Этьеран заговорила, Кавинант внутренне съежился, ожидая, что она будет оскорблять его, бранить, осыпать упреками и проклятьями. Но она сказала только:

— Подойдите к гравию. Вам надо обсушиться.

С удивлением он тщательно проанализировал выражение ее голоса при помощи всех своих обостренных чувств, но не смог обнаружить в нем ничего, кроме решимости и спокойной печали. Внезапно он понял, что она не знает, что случилось с ее дочерью.

Делая глубокие вдохи, чтобы держать под контролем работу сердца, Кавинант двинулся вперед и скорчился возле огня. Его разум с невероятной скоростью перебирал самые немыслимые предположения, которые объясняли бы поведение Этьеран, но он подставил теплу лицо и молчал, надеясь, что она скажет что-нибудь и он поймет, как ему следует держать себя с ней.

И почти сразу же она пробормотала:

— Я знала, где вас искать. Прежде, чем я вернулась после разговора с кругом старейшин, Лена рассказала Треллу, что вы были здесь.

Она замолчала, и Кавинант заставил себя спросить:

— Он ее видел?

Он знал, что это подозрительный вопрос. Но Этьеран ответила просто:

— Нет. Она отправилась провести ночь с подругой. Проходя мимо дома, она просто крикнула отцу.

После этого Кавинант долго сидел молча, будучи не в силах говорить, пораженный подтекстом поступка Лены. Просто крикнула. Сначала голова у него закружилась от облегчения. Он был в безопасности, по крайней мере, на время. Свойственной ей скрытностью Лена сберегла для него драгоценное время. Очевидно, люди этой Страны готовы понести жертвы.

Еще мгновение спустя он понял, что она не сделала для него никакой жертвы. Он не мог себе представить, чтобы она заботилась о его личной безопасности. Нет, она решила защитить его потому, что он был похож на Берека и должен был доставить послание Лордам. Она не хотела, чтобы возмездие Подкаменья помешало осуществлению его намерений. Это был ее вклад в дело защиты страны от лорда Фаул, Серого Убийцы.

Это был героический вклад. Несмотря на самодисциплину, на свой страх, он чувствовал, какое усилие пришлось приложить Лене ради его послания. Он, казалось, видел, как она, нагая, провела, скорчившись за скалой у подножия гор, эту холодную ночь, впервые за все время своей молодой жизни избегая дружеских объятий своей общины, в одиночку перенося боль и позор своего растерзанного тела, чтобы никто не спросил ее о причине этого. С мучительной силой им овладело воспоминание о крови на ее бедрах.

Плечи его дернулись, отгоняя эту непрошеную мысль. Сквозь стиснутые зубы он пробормотал, обращаясь к себе самому:

— Я должен попасть в Совет.

Взяв себя в руки, он мрачно спросил:

— Что сказали старейшины?

— Не так уж много смогли они сказать, — бесстрастным голосом произнесла Этьеран. — Я рассказала им все, что знала о вас и о грозящей Стране опасности. Они согласились, что я должна сопровождать вас в Колыбель Лордов. Именно для этого я и пришла сюда. Вот, — она указала на два рюкзака, лежащие у ее ног, — я готова. Трелл, мой муж, благословил меня. Вот только очень огорчает то, что я не попрощалась с Леной, моей дочерью, но время не ждет. Вы не рассказали мне до конца, в чем заключается ваше послание, но я чувствую, что, начиная с этого дня, всякое промедление грозит катастрофой. Старейшины обдумают план защиты равнин. Мы должны идти.

Кавинант встретился с ней взглядом, и теперь ему стала понятна печальная решимость ее взгляда. Она боялась и не верила, что останется жива и сможет вернуться к своей семье. Ему неожиданно стало жаль ее. Не вполне понимая, что говорит, Кавинант попытался успокоить Этьеран:

— Дела не так плохи, как могли бы быть. Пещерный Житель нашел Посох Закона, но, насколько я понял, он не знает толком, как им пользоваться. Лорды должны как-нибудь Посох у него отобрать.

Но попытка Кавинанта не удалась. Этьеран еще больше помрачнела и сказала:

— Значит, жизнь Страны сейчас — в скорости наших ног. Увы, мы не можем обратиться за помощью к Ранихинам. Рамены не проявляют особого сочувствия к делам Страны, и с незапамятных времен на Ранихинах никто не ездил, кроме Лорда Стражи Крови. Нам придется идти пешком, Томас Кавинант, а до Ревлстона — триста долгих лье. Высохла ли ваша одежда? Нам пора отправляться в путь.

Кавинант был готов, ему хотелось убраться подальше от этого места. Он поднялся и сказал:

— Прекрасно. Идемте.

Тем не менее, во взгляде Этьеран, когда он поднялся, появилась какая-то нерешительность. Тихим голосом, словно пересиливая себя, она сказала:

— Доверяете ли вы мне быть вашим проводником, Томас Кавинант? Вы не знаете меня. Я училась в Лосраате, но не справилась со всем, что требовалось.

Выражение ее голоса, казалось, подразумевало не то, что на нее нельзя было положиться, а то, что он имел право судить ее. Но ему было не до этого.

— Я вам доверяю, — пробормотал он. — А почему бы и нет? Вы сами сказали… — Он запнулся, потом все же нашелся. — Вы сами сказали, что я пришел, чтобы спасти или уничтожить Страну.